Снова еду к Бате, суровому русскому мужику с руками, привыкшими к работе. Он стал отцом в лихие девяностые, когда жизнь ломала привычные устои, но не сломила его характер. Воспитывал меня так, как это делали все советские люди — с железной дисциплиной, прямотой и бескомпромиссной честностью. Его методы могли казаться жёсткими, но в них всегда сквозила забота, пусть и выраженная немногословно.
Теперь, став взрослым, я понимаю: его воспитание было не просто сводом правил, а настоящей школой жизни. Он учил меня не словами, а примером — как держать слово, уважать труд и никогда не сдаваться. В его суровости была мудрость поколения, прошедшего через испытания и знавшего цену простым вещам. И сейчас, возвращаясь к нему, я чувствую не просто связь с отцом, а связь с целой эпохой.
